Луиджи Трабукки, врач-психиатр. В 1974 году окончил классическую среднюю школу. Получил медицинское образование в Падуанском Университете (одном из самых старых и уважаемых университетов Европы), 28 октября 1982 года получил Диплом. 11 ноября 1987 года окончил Университет Вероны, отделение психиатрии. Работает в качестве клинического психиатра в течение более чем тридцати лет. Преподает психиатрию на курсах для медицинских работников более 15 лет. Помощь пожилым в Доме престарелых Villa Santa Chiara. Луиджи является Президентом Итальянской ассоциации частных врачей, а также Национальным секретарем Итальянского общества психиатрической помощи. Более 15 лет он работал учителем в школе для социальных и медицинских работников OSS. В 2018 году он опубликовал текст для сиделок и членов семьи под названием «Помощь при психических заболеваниях». В 2015 году он опубликовал эссе по истории психиатрической больницы Сан-Джакомо в Вероне под названием: Керубино Трабукки и психиатрическая больница Вероны Эд Сьерре Верона. Им опубликован ряд статей по истории психиатрии и психиатрической клиники.
Не могли бы вы дать нам краткое описание того, как научный и практический подход к психическим заболеваниям изменился в Италии за последние 10-20 лет?
Гуманитарные науки, к которым относятся медицина и психиатрия, связаны с Человеком, живущим в разрезе времени и реальности момента. Отсюда тот факт, что изменения в человеческой жизни, понимаемые в более широком смысле, ведут к новым трудностям и новым потребностям. На все болезни влияют разные внешние события, например, мы видим, как пандемии повлияли на историю человечества со времен Римской империи до наших дней. Тем более это происходит в психической сфере.
В первой половине прошлого века произошел сдвиг от биологического видения психических заболеваний к психологическому и, следовательно, социальному. 1970-е и 1980-е объединили это измерение в единой перспективе.
Позже произошло появление компьютера, который обострил потребность в классификациях. Поэтому легко обосновать тот факт, что поколение психиатров сформировалось в полной приверженности диагностической классификации DSM в ее последующих версий IIIa, IVa и Va. Однако значения классификаций не всегда соответствовали реальности, что привело к пониманию диагноза как «объективной реальности» людей.
Однако работа с пациентами постепенно показала, что этот силлогизм «диагноз/человек» был совершенно неподходящим. Путаница и необходимость описывать индивидуума, совмещать разные диагнозы, чтобы представить реальный мир пациентов, поставили все это под сомнение.
Таким образом, в последние 20 лет 21-го века произошел разрыв между институциональной и академической психиатрией, все еще связанной с диагнозом DSM V и конкретной работой тех, кто работает с пациентами.
От теории к практике была прорыта глубокая борозда.
Наука всегда уделяет особое внимание диагностике, но на практике было замечено, что большинство потребностей клиентов связаны с многофакторным экзистенциальным беспокойством.
С одной стороны, появляется все больше людей, имеющих разного рода расстройства личности, неуверенных в себе, с навязчивыми мыслями, пограничной идентичностью, эмоциональными расстройствами и расстройствами отношений. Такие личности изо всех сил пытаются приспособиться и остаться во все более конкурентном, сложном обществе, которое требует постоянной эффективности и, наоборот, не может дать определенности, спокойствия и уважения тем, кто более уязвим.
С другой стороны, проблемы в сфере работы, уверенности, в плане перспектив на будущее и крепкой семейной жизни, которые обостряются день ото дня, ставят под угрозу спокойствие, гармонию повседневной жизни и уверенность в завтрашнем дне.
Независимо от того, является ли это следствием личных затруднений или жизненных событий, все это приводит к дискомфорту и расстройствам, которые в итоге становятся предметом наблюдения психиатров, работающих напрямую с пациентами. В этом контексте работа психиатра, безусловно, не может быть исчерпана сугубо медицинскими методами, но потребуются многие другие социальные инструменты, которых нет. Тем, кто работает в условиях психических и социальных расстройств, которые теперь являются почти двумя сторонами одной медали, потребуются субсидии, жилье, стабильная работа, работа для начинающих специалистов, поддержка сообщества. Эти реалии, которые на самом деле существуют юридически, есть и в реальности, но есть также цифры, бюрократические проблемы, законодательство, оставляющее свободу выбора человеку, который часто в реальности не в состоянии сам определиться, а также обычная нехватка средств, — все это кажется простым на бумаге, но оказывается сложным на практике.
Затем это приводит к разочарованию и так называемой вращающейся двери госпитализации, где человека, болезнь, нарушенное поведение приводят в порядок, а затем двери снова открываются, и все начинается снова, потому что это проблема не была решена в основе.
Как это было в прошлом для людей с различными видами инвалидности, психические заболевания также были тревожными элементами, которые лучше было изолировать, скрывая от глаз людей. Это вызывало у обычных людей чувство отчужденности, может быть даже страх перед тем, чего они не знали. Изменилось ли общее восприятие на сегодняшний день?
Чтобы отреагировать на это, мы должны рассмотреть историю законодательства, которое одновременно является и следствием, и причиной склада нашего общества.
Средневековье придавало религиозное значение тревожному, отходящему от нормы поведению, отчуждению. В современную же эпоху в игру вступает исследование научной интерпретации, чтобы понять, почему и где находится нарушение в мозге, которое тогда понималось как орган психики. Так рождались приюты и детские сады для душевнобольных по всей Европе.
В 1904 году психиатрическая помощь в Италии регулировалась официальным учреждением региональных психиатрических больниц.
Утвержденное тогда законодательство подразумевало учет психически больных, а также не способствовало выздоровлению пациентов, то есть лечения пациентов практически не было.
Закон 1904 г. устанавливал, что люди, затронутые психическим отчуждением по какой бы то ни было причине, должны были «содержаться и лечиться» в приютах, если они были «опасны для себя или других или мешали общественному порядку» и если никто не мог содержать их или заботиться о них нигде, кроме приютов.
Это был закон, который, хотя и подразумевал наличие психических отклонений у больных, но ассоциировал психические заболевания с опасностью и публичным скандалом, тем самым смешивая медицинские элементы здоровья с элементами общественной безопасности. Если мы затем посмотрим на цель помощи, то есть на лечение и заботу о психически больных, этот опекунский аспект сразу же окажется приоритетным.
В 1968 г. происходит небольшой пересмотр организации психиатрических больниц в плане здравоохранения, так как устанавливается добровольность госпитализации и при этом отменяется обязанность фиксировать госпитализацию в судимости. Болезнь признается сама по себе, помимо социального поведения.
Закон № 180 от 1978 г. радикально изменил психиатрическую помощь, вернув ее в единое медицинское отделение, также основная роль была отведена не госпитализации, а превентивной помощи. Пациента теперь нельзя держать на территории, а только лечить.
Эта концепция сразу же вошла в Закон № 833 о реформе здравоохранения от декабря 1978 г.; то есть закон 833/78, а именно статьи, относящиеся к психиатрии, это то же самое, что закон 180.
Обычно в законе отражается настроение общества, но всегда ли верно и обратное?
Можно сказать, что с 45 по 90 годы прошлого века, годы, когда христианский дух, всеобщее благо, вообще мысль об изменении психиатрической помощи путем продвижения гуманизации, улучшения, заботы во всех смыслах об этих бедных людях, все эти идеи были довольно широко распространены в нашем обществе.
С другой стороны, в годы на рубеже веков, и особенно в 2000-е годы, индивидуализм, эго, самореферентность росли все более разрушительным и масштабным образом.
Следовательно, психиатрический больной, а также пожилой человек, инвалид, менее работоспособный, даже ребенок, снова стал вызывать беспокойство, стал тем, кто мешает мне ходить на работу, зарабатывать, расти в социальном положении и, прежде всего, из-за него я не могу повеселиться, уехать на выходные, в праздники, пойти куда-нибудь поужинать или погулять с друзьями. Право на мое удовольствие, мое свободное время священно!
Я хотел бы добавить сюда одно событие, произошедшее в феврале 2022 года в Вероне.
Бездомный, приехавший из чужой страны, ложится спать ночью в древний погребальный ковчег, пристроенный к церкви в центре Вероны. Время от времени он разжигает огонь и, очевидно, рискует нанести значительный ущерб ковчегу и церкви.
Этот человек выпивает, то есть он к тому же пьян почти 24 часа в сутки и не очень «дружелюбен». В среду 9 февраля он опять разводит костер и ссорится с соседними жителями. В веронской газете по этому поводу выходит статья с просьбой о принудительном вмешательстве психиатрии из-за… опасности, которую представляет этот человек. Итак, мы видим, что понятие опасности, отмененное в 1978 году, все еще живо в 2022 году в массовой культуре и в понятии журналистов.
Сумасшедший, которого нужно связать, но психиатры этого не могут сделать. Представление о психиатрии как о «социальной стиральной машине» до сих пор живо в сознании людей.
Во многих беседах с родителями или взрослыми, как в Италии, так и здесь, в Казахстане, постоянно высказывается мысль о том, что «сегодняшняя молодежь» более хрупкая, чем раньше. Исходя из вашего профессионального опыта, но также и из чисто человеческого опыта, считаете ли вы, что это — отражение вечного и привычного конфликта поколений, или это мнение освещает реальную проблему? То есть, молодые люди сегодня менее «оснащены» необходимыми инструментами, чтобы противостоять жизненным трудностям?
Период, который мы прожили в Европе с 1945 года по сегодняшний день, можно назвать уникальным, поскольку имело место общее улучшение качества жизни, также мы прожили долгий период без войны, что редко, а может никогда не случалось в прошлом. Таким образом, мы должны рассмотреть темы, о которых мы говорим, с точки зрения истории.
Чтобы меня проще было понять, для описания этих семидесяти-восьмидесяти лет я хотел бы воспользоваться метафорой. А именно – сравнить эти годы с большим рестораном. При этом постараемся не делать обобщений.
Те, кто родился в 1930-х и 1940-х годах, построили стены ресторана, те, кто родился в 1950-х годах, обставили его, обустроили и купили продукты, те, кто родился в 1960-х годах, провели электричество, готовили и ели. Те, кто родился в 1970-х и 1980-х, ели с удовольствием, оставив немного десерта и кофе тем, кто родился в 1990-х.
Потом 2000-е «убрали со стола», а теперь 2010-е и 2020-е вроде бы предназначены для уборки и поиска способа ликвидации мусора, оставленного «родителями».
Можем ли мы сказать, что у всех поколений был одинаковый жизненный опыт и что они были довольны работой в ресторане? Нет! Прошу вас не забывать о том, что это — упрощенный анализ, и что в каждом поколении были хорошие и трудолюбивые люди.
Если рассматривать жизнь молодых людей из Студенческого движения[1], характеризовавшего 1968 год, с точки зрения истории, то нужно отметить, что эти молодые люди родились сразу после войны, то есть в 1968 году им было от двадцати до тридцати лет. Их родители пережили всю драму, тяготы и страхи войны, оккупации и Сопротивления, а также надежду на восстановление. Весь этот дух, этот опыт был передан следующему поколению. Взросление и их жизнь были пропитаны такими словами, как свобода, родина, приверженность, политика, идеалы, труд, равенство, восстановление общества, экономики, уважение к другим и так далее. Не говоря уже о высоких Человеческих Ценностях.
По прошествии этого времени, в последующие десятилетия, произошли прогрессивные изменения в сторону сокращения социальной и политической ответственности, постоянно растущего равнодушия людей к обществу и общей жизни, к священному. Это отчуждение привело к развитию у молодых людей других, более индивидуалистических, более гедонистических, более поверхностных и эгоцентричных интересов. Поколение за поколением идея общности терялась, а важность, ценность, поиск эго росли; собственные интересы, собственное удовлетворение и желание получать всё и сразу стали доминировать. Появилось поколение, выросшее с одержимостью потребления, развлечений, покупок новых вещей последней модели, всего, что могло питать эго. Все более самореферентное поколение, не способное думать о другом человеке, встречаться в диалоге, но все более стремящееся навязать свое «я» и свою идею. Кажется, что чем больше они действуют в своих интересах, для собственной пользы, тем чаще говорят о том, что важно для общества, об общности, о сближении. Слова и реальность расходятся в противоположных направлениях.
На выборах Президента Итальянской Республики 2022 года можно было снова, и, я боюсь, что не в последний раз, наблюдать эти трудности и это самореферентное столкновение. Причина поражения была в том, что участники выборов отвергали каждое предложение других участников, желая взять на себя ответственность за победу, а не за компромисс или жертву ради провозглашенного сближения.
Связь между родителями и детьми ослабла, и теперь от поколения к поколению передаются не те ценности, которые формируют Человека, а идеи вроде «думай в первую очередь о себе», «бери и пользуйся сам, не думай о других». У взрослых нет времени, интереса и желания заниматься воспитанием детей, они заняты работой и развлечениями. Школа, Общество, Государство, Церковь, и «образовательные учреждения» должны заботиться о молодежи.
Могут ли эти 30-летние люди (плюс-минус 5 лет) быть готовыми, как и предыдущие поколения, противостоять трудностям нашего времени?
Вернемся к метафоре ресторана: могут ли двадцатилетние быть спокойными, если они живут в мире, в котором все нужно мыть и переделывать, не имея при этом никаких средств, только долги?
Я вижу здесь два разных типа личности с огромным количеством разных оттенков.
Есть те, кто не в состоянии противостоять проблемам, проживать жизнь, которая стала более утомительной, унизительной и дающей все меньше надежд, поскольку они не были этому обучены. Родители давали им все, они считали своих детей продолжением своего эго, а значит, частью самих себя, которую нужно скорее поощрять, чем воспитывать. Теперь эта молодежь конкурирует с молодыми иммигрантами, у которых, напротив, есть желание и готовность к интеграции, росту, развитию.
Еще есть молодые люди, которые злятся, потому что они оказались в опасном мире. Однако этот гнев дает им желание и энергию бороться за восстановление развалин, оставленных предыдущими поколениями. Они не «пробовали десерт, мороженое и кофе», они только слышали об этом и готовы засучить рукава, чтобы вернуть то, что они потеряли в ходе истории. Они больше «разозлены» и, следовательно, более конкурентоспособны.
Беда в том, что зачастую они не знают Человеческих ценностей, правил цивилизованного совместного проживания, и из-за этого недостатка знаний и воспитания используют давние принципы соперничества, борьбы, выживания. Они оказываются подвержены стадному чувству и действуют согласно единственным правилам, которые им известны, правилам, которые им диктует их животное начало: Кто первый ударит, тот ударит дважды и победит. Сильнейший доминирует над остальными.
Бабушки и дедушки — единственные, у кого есть этические и социальные ценности, они могут и должны передавать свою мудрость, свои истории и заставлять молодых понять и принять Человеческий и справедливый образ жизни в обществе. Но дети отправили их в дома престарелых, в первую очередь они сами не считаются с их мнением, а сами старики устали и чувствуют себя подавленными, и поэтому смирились с тем, что их мир исчезает.
Однако ничто из этого не устраняет и не смягчает конфликт поколений или катастрофический опыт социальной изоляции, вызванный пандемией. Для красивого торта требуется множество ингредиентов, каждый из которых является фундаментальным, хотя и в разной степени, то есть на нынешнюю реальность влияет много историй, культур, экономических и основополагающих аспектов общества и времени, и все вместе они способствуют формированию современного общества.
А теперь острая тема для всего мира. Пандемия. Общая обстановка, ограничения в некоторые критические моменты, отказ от привычек и близких отношений, дистанционное обучение. Увеличило ли все это рост психических заболеваний? Увеличилось ли количество людей, обращающихся к специалисту по поводу возникновения психологических проблем? Как реагирует на эти проблемы система здравоохранения? И что лучше всего отвечает потребностям людей сегодня?
Я убежден, что пандемия — это большая проблема для современного человека, но она также оказалась удобным и большим ковром, под которым можно спрятать пыль, то есть многие трудности и ошибки, которые уже имели место быть в обществе, но не ощущались так остро. Алиби пандемии позволяет нам сместить акцент и переадресовать вину за то, что не так, за то, что создает дискомфорт в мире, в котором мы живем. Мы хотим верить, что наши проблемы не обусловлены десятилетиями индивидуалистического образа жизни, разнузданной экономики, пробелами в образовании, субъективной интерпретацией важных идей и основ гражданской жизни, таких как: свобода, самоопределение, индивидуальная и коллективная ответственность, секуляризация, обязательства и многое другое. Сегодня во всем винят вирус Covid и его вмешательство в наше общество за последние два года. Я думаю, что это самозащита, которую мы используем, чтобы отвлечь друг друга от коллективной ответственности.
Давайте посмотрим, например, на разделение общества на сторонников и противников вакцины. Может показаться, что это разделение связано только с вирусом и его вакциной, но тогда мы должны сделать вид, что до периода пандемии не было многих других идеологических радикализаций, которые привели к противопоставлению сторонников и противников различных идей. Конфликт, разделение и столкновение мнений существовали и раньше. В пример можно привести другие обязательные прививки, Высокоскоростные поезда[2], Апулийский нефтепровод[3], протесты против закрытия границ, и это лишь некоторые из наиболее известных и недавних, громких и крупных конфликтов. В истории можно найти множество столкновений сторонников какой-то идеи и ее противников. Каждое новшество в каждой стране, даже небольшое, всегда приводило к столкновению не между идеями, а между противоположными идеологиями. Человеческой душе столкновение присуще больше, чем согласие, всегда можно найти конфликт вроде Пеппоне и Дона Камилло[4], и этот феномен появился далеко не сейчас, уж точно не по «вине» Вируса.
Однако факт остается фактом: пандемия внесла свой вклад, как это всегда было в истории, в усугубление проблем и изменение человеческой жизни. Оспа в римские времена, чума сначала для римлян, а затем в 7 веке, испанка в начале 20 века, — это лишь некоторые из пандемий, которые изменили историю и повлияли на нее. Но не только болезни влияют на историю: мы помним, что Наполеон, говорил, что история была великим стратегом. Но сам он не смог справиться с извержением вулкана, пепел которого охладил климат в России, как раз тогда, когда он отправился туда «в гости» со своим войском, что в итоге способствовало его поражению.
Конечно, Covid нанес урон социализации, коммуникации и попыткам ведения обсуждений и диалогов, потревожил и без того беспокойную жизнь людей, которые всегда находятся в спешке, выше всего ставят работу, ассоциируют ее прежде всего с экономикой, а не с личностью и достоинством самого Человека, еще реже рассматривают ее с точки зрения оказания услуги для сообщества, и это далеко не полный список. Наверняка из-за вируса люди в какой-то степени потеряли надежду на будущее, способность и возможность с уверенностью смотреть вперед, строить планы на жизнь. Когда мы спрашиваем молодых людей: «Что ты хочешь делать в будущем?», то выясняется, что представление о будущем еще более туманно, ненадежно и неопределенно, чем несколько лет назад. Сейчас ситуация усугубляется еще и страхом того, что будет завтра, на который Ковид оказывает всё большее влияние.
Пожилые люди в этот период поняли, что мирно провести свою пенсию с друзьями не получится; что касается планов, которые строили люди среднего возраста, следуя своему свободному и гедонистическому образу жизни, оказалось, что наслаждаться ужинами и «свободой», которая раньше позволяла делать то, что хочется и нравится, не получается. Что касается молодых людей, они испытывают ограничения в получении первого опыта в том, что касается общения, дружбы, любви, а также им приходится иметь дело с отсрочкой окончания обучения и начала профессиональной жизни и вхождения в социальный и взрослый мир.
В дополнение ко всему, рассмотрим явления, касающиеся нас по отдельности, но также затрагивающие общество в целом. Это — огромный государственный долг, экономические потери компаний и сотрудников, экономические обязательства государства, некомпетентные политики, неспособные принести жертву ради восстановления общества. Все эти трудности затрагивают повседневную жизнь многих людей.
На психологическом и психопатологическом уровне потеря будущего и надежды приводят к дискомфорту, который выражается в зависимостях, бездействии и беспокойстве, которое приводит, среди прочего, к чрезмерному вниманию к соматическим[5] сигналам. При этом образуется непрерывный круг, в котором участвуют тревожное наблюдение соматических нарушений и соматизация тревоги. В этом контексте развиваются пищевые расстройства, булимия и анорексия.
Из-за одиночества, из-за отсутствия смысла повседневной жизни человек ищет развлечений и удовольствий посредством злоупотребления психоактивными веществами, игр, виртуальной реальности в мире, который предоставляет удовлетворение за счет ложного возбуждения.
Чувство неудовлетворенности открывает дверь для настоящей психопатологии и усугубляет общее состояние, возникающее из-за хрупкости личности. Здесь мы говорим о развитии депрессии, тревожных расстройств, суицидальных мыслей, о бегстве от реальности и об эмоциональных экспериментах, выражающихся в самоповреждении, во все более преждевременной агрессии.
Страх перед другими людьми усиливает конфликтность и преследующие мысли параноидального типа или психотическую дезорганизацию личности.
Все это приводит к тому, что у человека опускаются руки, он не видит будущего и чувствует, что живет без проводника, без точки отсчета, дающей надежду.
Наличие ориентиров важно для Человека в любом возрасте, но особенно оно важно для молодого человека, готовящегося к взрослой жизни. Молодому человеку важно иметь проводника, некие указатели, если мы хотим, чтобы он нашел правильный путь в жизни. Сегодня взрослые, как родители, так и общество в целом, заняты сами собой и часто сами находятся в замешательстве. Как они могут быть проводниками для других? Поэтому часто (но не будем при этом обобщать ситуацию) родители рассматривают своих детей как индивидуалистов, то есть как продолжение самих себя, и поэтому удовлетворяют их просьбы, а не потребности. Они поощряют их и снабжают их вещами, вместо того, чтобы услышать их, проявить внимание и уделить им время, таким образом взрослые в глазах детей не заслуживают доверия в качестве достоверных и достойных примеров для подражания или, что еще хуже, они становятся отрицательными моделями поведения. Результатом является неспособность передачи последующим поколениям словами и, тем более, своим примером, человеческих ценностей, таких как: уважение к другим, внимание, социальная ценность, значимость другого человека, отличного от тебя. Также мы наблюдаем недостаток воспитания в том, что касается смысла и важности своих поступков и их последствий, чему взрослые должны учить детей с раннего возраста, особенно нужно подчеркивать индивидуальную ответственность и последствия ненадлежащего, неуважительного и, тем более, антиобщественного, агрессивного поведения по отношению к людям или причинения вреда вещам других людей и своим вещам. Молодой человек должен научиться признаваться в содеянном и искренне просить прощения у своей жертвы. Но для этого требуется истинное осознание нанесения вреда своими действиями.
Способны ли сегодняшние взрослые, выросшие и окруженные собственным Я, охраняющие свои права, ставящие себя впереди остальных, передать эти ценности и это осознание? Какие можно делать выводы, если мы видим родителей, которые нападают на учителей из-за того, что они поставили своим детям плохие оценки, или наблюдаем ссору супругов, или… видим, что наши политики не могут согласиться с хорошей идеей, только потому, что она была предложена другой партией? Я прав, а ты ошибаешься, и я могу защитить эту правду, могу разгромить тебя в социальных сетях, физически или испортить то, что тебе принадлежит и т. д.
Это видение эго как хозяина мира также лежит в основе так называемого фемицида. Ты, женщина, моя вещь, и ты принадлежишь мне и только мне. Я распоряжаюсь твоей свободой, твоим пространством, твоим временем, то есть твоя жизнь тоже принадлежит мне. Вот пример, который объясняет, почему во всем виноват не Ковид, а многолетнее господство превосходства личности, свободы или, вернее, эгоизма, индивидуальности над всем остальным. Covid, принудительная изоляция дома, запрет на времяпровождение с родственниками, друзьями и некоторые обязательные правила высветили в качестве лакмусовой бумажки те проблемы, которые уже существовали.
Мир взрослых отказался от возможности и работы по воспитанию, взрослые больше не способны брать на себя бремя и ответственность передачи основополагающих ценностей социальной общности словами и примером. Однако даже у детей есть потребность в ценностях, в четких и оформленных правилах, в границах, а там, где мир взрослых этому не учит, берут верх стадные инстинкты со своими правилами и значениями.
Так называемая «группа сверстников» всегда была более основополагающей и важной для молодежи, чем любое образовательное учреждение. Когда-то эти группы создавались под присмотром родителей, школы или прихода, это происходило либо в присутствии взрослых, либо в контролируемой и хорошо известной жизненной среде. Теперь эта школьная или приходская действительность или «здоровая» среда с глубокими ценностями переживает кризис не как институт, а из-за отсутствия в обществе человеческих и социальных смыслов гражданской и совместной жизни в сообществе людей.
В условиях отсутствия ориентиров образовались спонтанные, самоуправляемые группы, в которых сильнейший, победитель в почти зоологическом смысле оказывается главным.
Здесь я хотел бы процитировать мысли Амедео Беззетто, психолога и психотерапевта, отвечающего за подростковое отделение больницы Вилла Санта-Джулиана в Вероне. «К сожалению, молодежные банды идеально подходят для подростков, которые находят в них то, что им нужно, особенно если школа, ассоциации и семьи отсутствуют или не оказывают детям должного внимания». «В молодежных группировках завязываются отношения с другими подростками, что является неотъемлемой частью их жизни, одним из основных условий взросления. Основная идея этих организаций срабатывает, несмотря на то что направление ошибочное. Форма этих группировок идеальна для подростка, даже если содержание не очень хорошее. Это группы, в которых каждый учится друг у друга и испытывает друг друга, дети или подростки предпочитают выбирать в качестве эталона сверстников или детей постарше, а не воспитателей или членов семьи».
У него же читаем: «Мы привыкли думать, что психологическая боль у мужчин разряжается действиями, а у женщин — мыслями, но, похоже, вместо этого мы наблюдаем своего рода гендерное равенство и в этой области».
«Слушать — важно, но с детьми, уже находящимися в сложной ситуации, дело обстоит сложнее, и я считаю, что важна взаимопомощь между семьями». По этой причине «я хотел бы предложить обучать родителей воспитанию детей, нужно встретиться и поразмышлять о том, что собой представляют подростки, о динамике отношений и их нуждах». (Амедео Беззетто)
Ковид с социальной изоляцией, лишением свобод с последующим неудовлетворением необходимых потребностей благоприятствовал развитию этих ассоциаций и групп молодых людей без какого-либо контроля, и важную роль в этом процессе сыграли социальные сети. Дружба, группы, отношения, существующие в реальности заменились виртуальными. В этих группах можно показать себя без фильтров и страхов, которые испытывают подростки, можно скрыть свои проблемы и выставить себя победителем, которым подросток, может быть, и не является. Встреча между людьми становится встречей и/или столкновением между виртуальными личностями и происходит по тем же методам, что и встреча героев из мультиков. Теперь нет плохих героев, а есть только сильные, могучие победители. Однако виртуальный мир, который характеризуется чрезмерным вторжением в личную жизнь и в котором приходится подолгу находиться из-за дистанционного обучения, утомляет, не удивляет и уже не удовлетворяет молодых людей. С другой стороны мы видим молодежные группы, которые оказывают плохое влияние на молодых людей, но принимают, утешают их, дарят им чувство идентичности, принадлежности и смысл жизни.
Профессор Витторино Андреоли, известный психиатр из Вероны, подчеркивает, что «внуки кажутся сбитыми с толку и дезориентированными в обществе, настолько ускоренном, что они не могут остановиться на примерах для подражания в период роста». При этом он считает, что взрослые не могут определить, что значит воспитывать и как это нужно делать.
В моей клинической практике я часто встречаю пожилых людей, которые чувствуют себя неспособными делать то, что они всегда делали, в том числе из-за недостатка физической силы. Я рекомендую заново познать себя, стать живыми свидетелями своего времени для маленьких внуков. Реальность нацистских концлагерей в воспоминаниях пожилого человека, с которым я общался в старшей школе, разительно отличается от того, что мы читаем в книгах.
Андреоли подчеркивает, что «мудрость — это сила старости, периода жизни, который считается бесполезным, возможно даже бременем для общества, если рассматривать его исключительно с точки зрения экономики». Затем он предлагает «соотнести одиночество пожилых людей с острой потребностью молодого поколения, которое мотивируется опытом и реальными действиями».
Я нахожу интересными и важными некоторые соображения, предложенные доктором Анной Феррари, клиническим психологом. Подростков «раздражают постоянно меняющиеся правила и, в особенности, они недовольны учителями, которые иногда первыми навязывают их, при этом сами их не соблюдают. Еще подростки страдают от недостатка социализации, упущенного времени в том, что касается дружбы, отношений, любви. Речь идет о тех моментах, которые для многих из нас ознаменовали основные этапы жизни». Перед лицом всего этого и в отличие от прошлого молодые люди «не злятся, у них вообще опускаются руки, они просто стоят на месте».
Теперь, когда мы провели анализ и наблюдение за критическими проблемами, скажите: есть ли решения? Какие есть перспективы? Какие надежды?
Трудно говорить о сиюминутных или волшебных решениях. Я считаю, что для спокойного анализа мы должны взять пример с историков, то есть начать анализ с важнейших моментов прошлого и двигаться в сторону настоящего с необходимой беспристрастностью. Человек всегда мечтал и желал мира, спокойствия и благополучия, но редко обладал ими в полной мере и надолго.
Если почитать о катастрофических последствиях древних и более поздних пандемий, то можно сделать вывод о том, что последствия и смертность были гораздо серьезнее, чем в течение пандемии Covid 19. В нашем распоряжении есть багаж медико-биологических знаний и технологии, которые позволили нам понять суть болезни, а также на раннем этапе создать защитные механизмы и смягчить ее последствия. В мире, где человек считал, что освобождается от Творца и может сам управлять своей жизнью, мы обнаружили свою хрупкость. Эту хрупкость можно назвать медицинской в том, что касается управления жизнью, но она также выявила культурную и идеологическую хрупкость, так как многие ощущают проявление тревожных, параноидальных мыслей, не всегда отражающих реальность. Возможно, мы уже какое-то время жили в разделенном мире, в разных мирах, будучи при этом в одном доме, и не замечали этого. С одной стороны, мы видим врачей, социальных работников, правоохранительные органы, волонтеров социальных служб и в целом, тех, кто заботился о людях и их страданиях; с другой стороны — политика, телевидение, газеты, туроператоры, рестораны, развлечения. Как будто мы все были под крышей одного дома, но одна часть видела пляж и море, а другая видела закулисье, грязь и беспорядок.
Появление и проверка этой хрупкости и этого скрытого мира в коллективном и индивидуальном масштабе привели к более широкому осознанию этих и многих других негативных аспектов нашего реального мира. Мы стали думать о бессилии перед лицом смерти, о трудностях здравоохранения, неравенстве в сфере оказания медицинской помощи на разных континентах, о проблемах, обусловленных экономикой, слишком привязанной к необузданной глобализации, о незащищенности мира социальных сетей и об опасности невежественных всезнаек, так называемых «экспертов» медицины, которые заполняют различные СМИ фейковыми новостями и материалами, что можно было наблюдать эти два года.
В том, что касается молодых людей, и нас, взрослых, а также политиков и экономики, хотелось бы отметить, что именно из осознания ошибок и недостатков рождаются новые идеи для решения, изменения, введения инноваций и предоставления ресурсов для того, чтобы действительно дать толчок развитию другой, более достойной реальности, которая будет служить миру для улучшения и предотвращения новых ошибок. Итак, сейчас, когда мы лучше осознаем нашу реальность и нашу слепоту, мы можем надеяться, что каждый станет более внимательно, осторожно и без одержимости относиться к тем аспектам глобализации, компьютеризации, индивидуализма, конфликтности, которые доминировали и характеризовали начало третьего тысячелетия.
Поэтому будем стремиться в этом пандемическом мире, несмотря на все трудности, с уверенностью видеть будущее «возрождение» Человека, Homo sapiens и человечества, возможно не такого знающего, богатого, торопливого, поверхностного и радостного, но более сплоченного, внимательного к другому, воспитывающего последующие поколение и уважительно относящегося к окружающей среде и к самому себе. Наверняка, как и в прошлом, есть и будут мудрые, внимательные и жизнерадостные люди, которые смогут направить человечество к более здоровому образу жизни на психиатрическом уровне и более адекватному на социальном уровне.
Я хотел бы завершить это рассуждение о проблемах и трудностях современной молодежи и взрослых словами профессора Марко Трабукки, психиатра-гериатра[6], словами, которые смогут укрепить наше желание испытывать надежду и посвятить себя труду: «Отправимся в плавание к самой дальней звезде, не пугаясь ночи, которая нас окружает».
Доктор Луиджи Трабукки. Психиатр, г. Верона
[1] Движение 1968 года в Италия или Сессантотто был вдохновлен отвращением к традиционному итальянскому обществу и международным протестам. В мае 1968 года все университеты, кроме Боккони, были оккупированы.
[2] Контракты на итальянскую систему Высокоскоростных ЖД были подвержены критике. По данным Европейской аудиторской палаты, каждый километр линии обошелся в среднем в 28 миллионов евро, в то время как в Германии 1 км стоил 13 млн, во Франции 15 млн, в Испании 14 млн евро.
[3] Протесты против строительства Трансадриатического Газопровода из-за экологических последствий для региона Апулия.
[4] Пеппоне и дон Камилло – персонажи серии книг Джованни Гуарески. Центр сюжета книг и снятых по ним фильмов – постоянная вражда Пеппоне и дона Камилло.
[5] Соматический – относящийся к телу человека, телесный.
[6] Гериатр — специалист, в сферу деятельности которого входит оказание медицинской помощи пожилым и старым людям.
Interessante, bravo.
Grazie!