Эмануэле Гатти, итальянец и немец, является убежденным проевропейцем. Получив образование в области биоинженерии, он всегда совмещал управленческую и академическую деятельность. Он был генеральным директором немецкой транснациональной компании в течение 17 лет и сейчас сосредоточен в основном на академической деятельности, которую он ведет в Австрии и Германии. Он является президентом Итальянской торговой палаты в Франкфурте (Германия) и научным советником фондов Венчурного капитала и Предприятий малого и среднего бизнеса (то есть средних инновационных предприятий). Он получил несколько наград за свою социальную, гуманитарную и профессиональную деятельность как в Италии, так и в Германии и Австрии. Женат, имеет двух дочерей.
Вопрос: Вы много путешествовали. Давайте попробуем вместе отправиться в путешествие во времени? Когда мы выйдем из чрезвычайной ситуации?
Ответ: Я оптимистично настроен в отношении того, что мы на Западе скоро выйдем из определенной фазы эпидемии, то есть не допустим повторения периода, в течение которого наблюдалось большое число смертей и госпитализаций. Наука очень быстро прогрессирует как с точки зрения вакцин, так и с точки зрения лечения болезни. Клинические исследования патофизиологических процессов позволят нам лучше понять, что на самом деле происходит после того, как вирус попал в организм человека, и, следовательно, разработать соответствующую защиту. Время для глобального выхода из пандемии будет зависеть исключительно от скорости вакцинации большей части населения мира, что не так просто. На мой взгляд, быстрый охват большинства людей позволит получить два преимущества: спасение человеческих жизней и предотвращение непрерывной репликации вируса с постоянно изменяющимися и, возможно, более летальными вариантами. Мы должны понимать, что спасение отдельного человека возможно только при спасении всех. Можно утверждать, что для этого требуются огромные экономические усилия, чтобы произвести по сотням схем необходимые дозы вакцины. Позвольте мне подчеркнуть, что ущерб экономике от этой пандемии огромен. Кроме того, постоянная разработка новых вакцин для новых вариантов не будет незначительным усилием. Таким образом, выбор только в том, действовать ли на опережение или вместо этого ждать худшего. Пандемия SARS-CoV-2 должна окончательно научить нас тому, что денежные затраты на здравоохранение — это не затраты, а вложения, которые окупаются в огромной степени. Тем не менее, все еще остается бесчисленное множество вопросов, например, в отношении педиатрической помощи, поэтому процесс будет долгим: мы должны забыть о возвращении к тому, что мы называем нормой. И, с некоторых точек зрения, я бы сказал, слава Богу.
Вопрос: В каком смысле?
Ответ: Распространение этой огромной мировой трагедии также является результатом образа жизни и развития общества, которые подвергались критике, но не менялись ради спокойной жизни и ради соблюдения преобладающих экономических интересов. Мы эксплуатировали территорию, создавая абсурдные агломерации, «упаковывая» население, а теперь мы хотим добиться социального дистанцирования; мы создали общество «покупок», а не потребления, потому что мы не потребляем, а производим огромное количество отходов; мы загрязнили воздух; и теперь мы также замечаем ущерб, вызванный передачей вирусов; мы позволили разрастаться производственным моделям, следуя которым невозможно одновременно заботиться о семье и работать; мы существенно недоплачиваем большей части населения мира за производство товаров по низким ценам, которые мы покупаем без толку и часто выбрасываем.
Вопрос: Это тоже очень важная тема, но лично мы с чего можем начать?
Ответ: Мы должны дать все, что в наших силах, первой ячейке общества, то есть маленькому, но в то же время большому миру семьи, чтобы избежать дальнейшего «Ковид-разделения», то есть увеличения неравенства между семьями и между членами одной семьи. Прежде всего, мы должны возобновить психологическое обучение семей более активно, с большей решимостью и с привлечением больших средств. Поддержка специалистов на этапе осознанного создания новой семьи позволит избежать проблем, которые проявляются сейчас. Кроме того, воспитание детей часто оказывается только импровизацией родителей, а во многих трудных случаях этого бывает недостаточно. Отдельно нужно рассматривать поддержку семей, находящихся в затруднительном положении, которая не заключается только в необходимой, а зачастую и отсутствующей экономической помощи. Безусловно, финансовое положение позволяет некоторым намного легче преодолеть эту фазу, начиная с возможности найма помощников по дому, репетиторов для детей, но для других, и здесь мы говорим о большинстве людей, ситуация быстро ухудшается. На огромных территориях живут люди, у которых нет воды и еды, и решение этой проблемы является, безусловно, приоритетом. Я живу в западном мире и, конечно же, не до конца осознаю ее драму. Однако наряду с этими приоритетами существуют обучение и образование. Возможность подготовленным войти в этот мир, который будет всегда требовать новых знаний и навыков, должна стать приоритетом не только на словах, но и должна быть реализована конкретно. И в будущем возникнет потребность не только в научных открытиях, но и в практических знаниях, и умении работать руками, которая, однако, будет сокращаться с развитием инноваций. Многие дети и подростки теперь вынуждены заниматься дистанционным обучением. Мы даем каждому возможность подключиться к Интернету и лично использовать ПК или другой подходящий инструмент. Родители не должны стоять перед выбором, какой ребенок сможет получить доступ к дистанционному обучению, а какой нет. Глобальное покрытие сети, даже в отдаленных деревнях, должно стать приоритетом. Мы тратим астрономические суммы на военную оборону и не защищаем новые поколения от опасности социальной, культурной маргинализации, не обеспечиваем для них техническое и профессиональное образование. Конечно, «сеть» не является панацеей от всех бед: вместе с инфраструктурой мы должны обеспечить и эффективное управление.
Вопрос: Почему наличие средств связи так важно?
Ответ: Я приведу пример: в настоящем и тем более в будущем, благодаря новым технологиям, мы сможем виртуально посещать музеи, города, места, до которых трудно добраться. Дополненная реальность и другие новые средства, если ими правильно управлять, также позволят тем, у кого нет физических и экономических возможностей, перемещаться, путешествовать по миру. Не говоря уже о новых технологиях распознавания речи, которые позволят детям со всего мира выражать свои мысли на родном языке и очень просто общаться с теми, кто говорит на другом языке. Но есть некоторые предпоcылки.
Вопрос: Какие?
Ответ: Например, нужно, снова развивать в «сети» ее первоначальную этическую функцию, которая исчезла или, по крайней мере, уменьшилась в коммерческих целях в последние годы, нужно адаптировать подготовку преподавателей к развитию новых технологий. Необходимо, чтобы педагог, особенно в школе, был не только экспертом в своем предмете, но и обладал всеми навыками, позволяющими молодым людям в дополнение к традиционному школьному образованию обучаться тому, как можно вписаться в социальный контекст, осознать свою личность и внести свой вклад в устойчивое развитие общества. Но нам нужно, чтобы «СМИ» правильно выполняли свою работу.
Вопрос: В каком смысле?
Ответ: В последние годы мы наблюдаем распространение средств связи, использующих другие каналы, помимо традиционных. С некоторой наивностью и, возможно, утопизмом я считаю, что манипулирование новостями в свою пользу наносит огромный ущерб обществу. Профессионализм в коммуникации — фундаментальный элемент. Новые средства, и, очевидно, прежде всего традиционные, должны избегать распространения фейковых новостей среди населения, копирования и публикации пресс-релизов без их проверки и т. д. Это одна из причин, почему доверие населения сильно упало.
Вопрос: В каких областях?
Ответ: Начнем с доверия к руководящим органам и правящему классу. Для сбалансированного анализа нужно отметить, что мы переживаем чрезвычайно трудный период. Мы этого не ожидали и не были готовы к этому. Можно ли было с этим лучше разобраться? Может быть, да, если бы правящий класс прислушался к природе, которая восставала и призывала нас прекратить мучать ее? Или, возможно, если бы программа действий во время пандемии была разработана профессионально и обеспечена достаточными финансовыми средствами? Или если бы было вложено больше средств в исследования и лечение людей? Или если бы другие страны начали помогать раньше, чем тогда, когда сложилась безвыходная ситуация? Только когда ситуация стабилизируется, мы сможем дать ответы на эти вопросы. Однако ущерб теперь нанесен. Но потеря доверия также распространилась на другие категории, то есть на регулирующие органы, такие как фармацевтические агентства, сама фармацевтическая промышленность, которую мы осуждаем, но называем спасителем от пандемии, и, прежде всего, отсутствие доверия проявляется как пессимизм, депрессия и одиночество.
Вопрос: То есть у вируса есть еще психологические последствия?
Ответ: — Да, конечно, самые тонкие, с трудом узнаваемые и поддающиеся лечению. Covid-19, по-видимому, оставит небольшие или, возможно, даже серьезные, хронические последствия для тех, кто имел это заболевание (я имею в виду осложнения на респираторные органы, почки, и сердечно-сосудистую систему). Всем нам придётся радикально переосмыслить то, в чем мы уверены, а в чем сомневаемся. Я считаю, что, с одной стороны, имманентное, повседневное, сильно пострадало от пандемии и потребует особого внимания, но я надеюсь, что на данном этапе мы восстановили потребность в трансцендентном, что станет поворотным моментом для восстановления. Я представляю себе, что, перейдя от вертикальной линии, мы можем вернуться к жизни по горизонтали, то есть снова обратим внимание на ближнего. В последние месяцы у нас было время и возможность поразмышлять, посмотреть на себя изнутри и в зеркало, и в будущем, я надеюсь, мы сможем пожинать плоды. Страдания или потеря близких, столь травмирующие и внезапные, могут привести к серьезным эсхатологическим размышлениям. Эти тенденции и изменения не видны в краткосрочной перспективе, но, на мой взгляд, можно увидеть небольшое пламя надежды.
Вопрос: Например?
Ответ: Устремление многих оказывать поддержку обездоленным, щедрость многих добровольцев, возрождение этических ценностей в части профессий, жертвы, на которые идут многие медицинские работники в эти драматические моменты и так далее. Я, конечно, не самый квалифицированный человек, чтобы говорить об этом, но я вижу определенное «очищение» корки формализма и традиций в религиозной вере многих, возвращение к основам. Однако мы должны избегать того, чтобы фокус мировой коммуникации был направлен только на возвращение к «нормальности», понимаемой как бесполезный и потребительский гедонизм. К сожалению, средства массовой информации западного мира в этом смысле не помогают. Мы должны дать возможность тем людям, кто больше не соглашаются или, возможно, никогда не соглашались с принципами нашей жизни, которые оказались неудачными, громко и твердо заявлять об этом. Только так мы выйдем из этой пандемии, которая является не только санитарным, но и инфекционным заболеванием в том смысле, что оно распространяет ложные мифы.
Вопрос: Как мы выберемся из этого?
Ответ: Я предпочитаю интерпретировать этот вопрос следующим образом: какими мы будем, когда выйдем из этого кризиса? Наша задача — работать над тем, чтобы, выйдя из него, стать лучше и убедить других работать с нами. Некоторые производственные сектора исчезнут или будут находиться в очень трудном положении, появятся и другие, новые и процветающие; будет расти разрыв между бедными и богатыми внутри стран и между странами; мы выйдем с чувством солидарности, возможно, искренним или, возможно, некоторые государства будут преследовать гегемонистские цели; будем больше внимания уделять физическому и психологическому здоровью людей; намного вырастет уровень цифровизации населения; появятся технологические платформы для лечения других заболеваний с использованием опыта COVID-19; мы будем внимательно относиться к предоставлению квалифицированной и, прежде всего, честной работы тем, кто ее потерял или никогда не имел. Но одно можно сказать наверняка: мы будем сомневаться. Удар, который нанесла пандемия, пошатнул статус-кво, и, только согласившись сомневаться, «сомневаюсь, значит, что существую», мы сможем работать над построением нового образа жизни и коммуникации, зная, что следующая пандемия, которая придет однажды, не должна застать нас неподготовленными.